Сейчас бурятскую юрту редко можно встретить, и лучше всего рассмотреть ее можно в краеведческом музее.
Остов стен составляется из связанных между собой складных деревянных решёток, которые определяют размеры и вместимость жилища. Каждая решетка, составляющая общую стенку, состоит из плоских реек, наложенных друг на косой клеткой и скрепленных волосяными веревками. Благодаря тому, что эта конструкция сжимается или растягивается гармошкой, можно было уменьшать или увеличивать до необходимой высоты юрту или складывать ее во время перекочевок. Шарнирная конструкция решеток стен обеспечивала такое немало важное свойство юрты как сейсмоустойчивость.
Остов крыши юрты, образующей свод. Состоит из выстроганных жердей (уняа) гибких пород деревьев, которые втыкаются на вверху в специальный круг-
тооно-диаметром около метра. Обод тооно изготовляли из березы, на нем, были выдолблены отверстия, для вставки заострённых верхних концов (уняа), количество которых обычно делали 60. Нижние концы (уняа), укреплялись на головках (тархи) решеток-стен. Для придания устойчивости устанавливали два опорных столба (тээнги), верхние концы котрых упирались в тооно. Тооно разделялось несколькими расходящимися по радиусу жердинками, которые назывались (дааган) (от слова дааха-нести на себе). Дааган предназначалось, для поддержания (тооно) в ненастье и холод. К каждому углу покрышки (урхэ) пришивалась длинная веревка, которую натягивают по войлочной кровле и привязывают к низу решётки. Через (тооно) в юрту проникал свет, поэтому при помощи веревки, пришитой к переднему углу открывали (урхэ). Кроме того, тооно служило дымоходным отверстием. Решетчатый остов юрты покрывали большими кусками войлока (туургэ), длина каждого около трёх метров. В целях антисептирования, войлок заранее пропитывали раствором кислого молока с табаком и солью и хорошо просушивали. По верхнему краю войлочного покрытия закреплялись волосяные веревки - зээг.
Псоле установки туургэ накидывается дээбэри-два больших куска войлока, узких наверху и широких внизу, верх и низ дээбэри-полукгруглые. Самыми лучшими, плотными кусками войлока покрывают стены и кровлю юрты с северной стороны для защиты от северо-западных ветров, чтобы вода не попадала на домашний алтарь, постель и сундуки с одеждой и украшениями.
Традиционно западная, правая сторона юрты (левая при входе) считалась мужской стороной, а противоположная ей - «женской».
Правая сторона считалась почётной, здесь принимали гостей мужчин, но это не значит, что женщины не имели права проходить на мужскую половину. Этот запрет относился, только к невестке, но не касался дочерей. Именно с невесткой была связанна левая сторона, как символ чужеродности. Согласно традиционным представлениям, «левое» значило, в частности, потусторонний мир; подать кому-либо чашку чая, тем более архи, левой рукой считалось верхом оскорбления, воспринималось как пожелание смерти человеку.
Существуют и деревянные юрты (из лиственницы, сосны) более распространены у бурят живущих в лесных, горных и лесостепных районах.
Транспортабельность (небольшой вес), мобильность (быстро собирается и разбирается), универсальность (в ней жили круглый год), достаточная устойчивость против ветров за счет полусферической формы и небольшой высоты, сейсмобезопасность - за счет подвижной конструкции стен, возможности варьировать площадью, доступность материала, всегда чистый воздух - эти и многие другие свойства совершенствовались в течение 3000 лет. Юрта органично вписывается в окружающую среду, формой повторяя небесный купол над ней, полукруглые сопки и холмы. В летний зной и жару в ней - спасительная прохлада, в холод - живой огонь в очаге создает равномерный обогрев и особый микроклимат.
---------- Post added at 18:57 ---------- Previous post was at 18:52 ----------
Продолжение...
Вернушись в условленное время с горячих источников, обнаружили в лагере несколько неожиданную картину: «капитан» с подбитым глазом едва держался на ногах, поливая бензином (прямо из канистры) гору тлеющих свежесрубленных ветвей (в заповеднике!). История захватывающая: « Я в нескольких километрах от лагеря набрел на спящего медведя. В 20 метрах от меня. Я ему кричу: «Эй, мишка, ты чего!»» а он встает. Я ему кричу «Лежать! Стоять!», а он идет на меня…» Медведь, по всей вероятности, попался не дрессированный, команды не понял и пошел на Егора. Благо, тому хватило ума упасть ничком на землю, и медведь прошел по нему, наступив прямо на голову. Спас рюкзак. В клапане остались следы когтей, Егор же отделался сильным испугом. На столько сильным, что, прибежав в лагерь, выпил все запасы спирта, вырубил половину заповедника и спалил полканистры бензина, опасаясь преследования медведей. Уговорить его лечь спать не удалось. Топор, бензин, колющие и режущие предметы пришлось попрятать. Но было уже поздно. «Капитан» расправил крылья и жаждал подвигов. Едва мы отошли от лагеря, он поднял руку на Малого, аккомпанируя себе отборным матом. Никакие его извинения уже не могли разрушить стену непонимания и недоверия. Искупавшись, в чем мать родила, он еще долго ходил в этом «наряде» по побережью, пугая отдыхающих то ли своим видом, то ли своим рассказом. Вечером мы попытались поймать что-нибудь на ужин - в заливе отлично ловилась щучка, причем, что на вертушки, что на джиг - на силикон. Но подступиться к воде с берега было нереально, а катамаран Егор не дал.
Набравшись терпения, мы все-таки закончили водную часть путешествия, собрали катамаран, разделили вес и расстались: Егор, как мы и планировали вместе с самого начала, высадился на Ольхоне, а мы уехали в Листвянку, договорившись встретиться в Иркутске перед вылетом.
